— И убить императрицу! — резко добавила Клементина Янкастер, впервые показав свою ненависть.

А у меня перехватило дыхание. Я-то точно знала: еще как желал! Мало желал — делал! И трон захватывал, и резню среди родни и ближайших придворных устраивал, императрицу вообще грохнул первым делом и еще много чего натворил! Ведь если вспомнить новеллу, Алексин та еще безжалостная скотина. Ни капли эмпатии. Психопат. Как он вообще мог в кого-то там влюбиться и устроить этот цирк со смертельным исходом для себя?!

А не все ли мне равно, если хорошо подумать? Это. Мой. Злодей. Никому не отдам! Пусть только попробуют хоть пальцем тронуть! И этот шипастый ошейник ко всем чертям. Слышишь, ты! Шейная хреновина! Долбаный артефакт, как там тебя! А ну, прекрати пить кровь моего мужа!

Хм, мне показалось или ошейник действительно чуть ослаб? Впрочем, огненный взгляд Алексина в мою сторону мне явно не померещился. Что-то с ошейником точно произошло. Но что именно?!

Тем временем правитель, которого практически перебили, уже тоже откровенно неприязненно посмотрел на жену. Похоже, он и сам искренне считал, что женщину есть за что придушить. Тем более ненавистному ей пасынку. Потому и формулировал вопрос только о себе. Но увы, слова уже прозвучали, и Лекс должен был ответить правду или умереть.

— Спокойнее, леди. — Прохладные пальцы Сергрэйва сжали мои ладони. А потом Нейтан и вовсе обхватил меня одной рукой за талию, прижимая к себе. И плевать на то, что со стороны такая близость смотрится до крайности неприлично. Я чувствовала, что серый квадрат буквально дрожит от перенапряжения, не давая моей магии пойти вразнос.

Алексин же застыл, прожигая нас с серым рыцарем взглядом. Ошейник на его шее снова все больше затягивался, а гости все больше шушукались от промедления.

Я посмотрела на мужа так жалобно, как смогла, и одними губами прошептала:

— Я тебя люблю, идиот. Сделай уже что-нибудь!

Это Лекса, по ощущениям, здорово шокировало. Как кувалдой по башке. Но и отрезвило. Выдохнув, он снова посмотрел на отца.

— В этой жизни я не желал ни власти, ни трона, ни твоей смерти, ни смерти этой женщины. Она сама скоро захлебнется своим ядом или получит нервный срыв из-за паранойи. Без моей помощи.

Ошейник промедлил секунду и на глазах у всех ослаб.

По залу раздался удивленный вздох толпы. Удивленным выглядел даже сам император, а уж с императрицы и вовсе только мемы рисовать. У стервы аж веер из рук выпал и приземлился тяжелыми каменьями прямо на кончик туфельки.

— Хм… — Осознавший сказанное император вздохнул с облегчением. Даже его взгляд на сына изменился: черты лица расслабились, выдавая тревогу и переживания, которые он испытывал до этого. Странно, мне казалось, он давно списал Алексина со счетов. Мужчина даже не обратил внимания на кривящуюся жену и маячившего с возражениями графа Ваненро.

— Что ж, твоя невиновность доказана, сын мой. И все обвинения сняты. Я самостоятельно позабочусь о достойной компенсации твоих страданий… но все же одно дело осталось нерешенным. И потому третий вопрос. Действительно ли ты любишь Софию О’Райли так, что буквально позволил превратить себя в безвольную вещь?

Я замерла. Время будто остановилось. Вроде бы уже давно поверила, что Алексин не лжет мне насчет своих чувств. Уже привыкла к этой мысли. Уже полюбила в ответ — спрашивается, когда успела-то?! И с какой стати вообще? Просто в ответ на его эмоции вспыхнули мои? Или мне так понравился наш секс?

Безусловно, все это тоже сыграло свою роль. Но было еще что-то. Кажется, я была влюблена в главного злодея новеллы, еще когда ее просто читала. Сама не осознавала этот факт. Даже злилась, отрицала все перед самой собой. Еще бы, что за дурь — влюбляться в жестокого психопата?! Так не поступают нормальные, здоровые, взрослые женщины.

Тем более они не вкрашиваются в рисованных выдуманных отрицательных героев. Одна я такая дура, что наступила на все грабли последовательно. И каждыми мне прилетело по лбу, не иначе.

— Я… люблю эту женщину больше всего на свете. Больше жизни, — произнес Алексин, посмотрев на меня. — Но в вещь себя я превратил не из-за любви. А чтобы обезопасить нас с ней от императрицы, подтвердив тем самым, что никак не претендую на трон. А еще потому, что полностью доверяю своей жене. Даже если я отдам ей поводок от своего ошейника, я знаю, что она никогда не воспользуется этим из злости или корысти.

Он говорил это не императору. И не судье. Он говорил это, глядя мне в глаза. И я тоже перестала замечать весь остальной мир вокруг.

Да пошло оно все!

— Нейтан, потом.

Высвободиться из чужих объятий оказалось на удивление легко. Просто чуть оттолкнуть — и серый рыцарь сам меня отпустил. А дальше всего несколько шагов, отмахнуться от крепчайших прутьев антимагической решетки, как от досадной паутины перед лицом, подойти вплотную, глаза в глаза…

— Прочь! — И ошейник слезы истины упал с шеи моего мужчины в протянутую ладонь покорно, как шелковая тряпочка. Я не глядя бросила его в сторону.

— Ох, — раздалось в зале. В основном, конечно, женскими голосами.

— Да целуй уже ее, придурок! — Кажется, на галерке собрались наши болельщики, потому что в ответ на этот возглас зал взорвался шумом и…

Алексин нервно облизал губы, взял меня за плечи и притянул к себе, как-то слишком неуверенно заглядывая в глаза.

— Тебе что сказано? — напомнила я и улыбнулась. — Целуй уже!

Глава 37

Из зала суда мы выходили под аплодисменты. Похоже, молва о невиновности, а главное, об истинной любви старшего принца скоро разнесется по всем закоулкам империи. Одно лишь омрачало счастье: ненавидящий взгляд императрицы Клементины. Женщина даже попыталась замахнуться на Алексина какой-то магией, но тут же получила по руке от императора. Над правящей четой возник купол тишины, и отец Алексина, повернувшись к залу спиной, начал что-то выговаривать супруге. Понять, что именно сказал император, было невозможно, но все больше краснеющее от гнева лицо Клементины не предвещало ничего хорошего.

Ну и ладно. Подумаем об этом потом! А сейчас моего мужа нужно вылечить, накормить, пожалеть и спать уложить! Это намного важнее каких-то там разгневанных императриц.

— Софи, я…

— Тсс. — Я приложила палец к чужим искусанным губам. — Дома всё, дома.

— До дома я не дотерплю. Кто этот мужчина, любовь моя? — слегка рычаще произнес Алексин.

Нейтан тяжело вздохнул и примиряюще поднял руки ладонями к нам, будто сдаваясь.

— Это Нейтан, и он…

— Магический слив, — перебил меня серый квадрат и странно хохотнул. Или… икнул? Так, подождите, а что это у него за походка из серии «идет бычок, качается, сдыхает на ходу»?! И глаза подозрительно блестят.

— Ты использовала карателя, чтобы сливать излишки магии? Ну ты… ежик…

— Я никогда не был пьян, — между тем доверительно поделился с Лексом Нейтан и качнулся ему навстречу так сильно, что моему мужу пришлось ловить предполагаемого соперника чуть ли не в объятия. — Так вот на что это похоже… ик… Никогда не понимал людей, обожающих этот скисший виноградный сок… ик… или забродившее зерно. Невкусно же! Но это действительно… весело. Хорошо. И все такое яркое. И пол уплывает. Слушай, темный, а давай споем?

— Это могла вытворить только ты, — пробормотал Алексин, стараясь удержать и меня, и серого квадрата. — Напоить карателя. Существо, по определению не подверженное никаким порокам и воздействиям на психику. Юль!

— Я здесь, учитель, — с готовностью откликнулся на зов белый маг. О чем пожалел уже в следующую секунду.

Потому что ему бесцеремонно вручили все больше пьянеющего Нейтана и велели:

— Доставить до дома в целости и сохранности. Отвечаешь головой.

— Но, учитель! — Таким беспомощным и одновременно возмущенным белого лорда я еще не видела. — Да перестань! Совсем охренел, зараза?! То есть, простите, это не вам, учитель! Но он меня укусил!